|
Культура.
– Хи-хи, боже мой, что это?
– Это, понимаешь, камерный концертный зал.
– А почему в такой жопе?
– Ну… потому что культура.
Масяня
В субботу утром я, Федрыч и Парадайз пересеклись на Щукинской. А уже через пару часов в пыльные вагонные стекла влупила шумная и бестолковая тверская весна. Этакое одноразовое февральское счастье. Заплеваное серой хмарью небо поползло по швам, солнечные зайчики запрыгали по лицам. Лица, как назло, были ничуть не весенние. На каждой потрескавшейся, тусклой харе читался график работы и запоев, и давно постылый супруг, и обрыдлый быт, и нищета. Не оттого ли так беспросветен наш кондовый партиотизм, что покоится он исключительно на костях полегших за родные березки да великую идею? Как говаривал Чистяков, «ну а любить-то мне больше и нечего…».
В общаге, как водится, бухали. Чувствую, скоро меня будет тошнить от собственного прошлого. Я выволок гоп-компанию из провонявшей анашой комнаты какой-то телки и объявил о начале акции культурного прорыва. Лбы соратников прорезались морщинами. Парадиз робко предложил забухать в картинной галерее. Я сказал, что мерять шагами километры полотен – не мое. Федрыч ответил, что вполне можно сесть перед первым же холстом и, попивая «Афанасий», духовно приобщаться. В итоге решили пойти в кино.
По пути зацепили Гарри. Он долго не въезжал в наш мегакультурный почин. Въехав же, попрекнул пустяковостью затеи. Мол, с точки зрения искусства современные кассовые фильмы – а иных сейчас и не крутят, – говна не стоят.
Забегая вперед, отмечу, что Гарри был прав на все сто. Тогда же мы в три дружных глотки высмеяли его косность и гордо взяли недешевые билеты на ближайший сеанс. Смутило, правда, название гипотетического шедевра: «Новые муравьи в штанах», но мы решили, что такова концептуальность современного кино. Купили по бокалу пива и отправились на встречу с прекрасным.
Действие фильма началось в комнате тривиального американского тина. Паренек лежал в постели и самозабвенно потягивался. В следующую секунду я поперхнулся пивом – ибо с мальчуганом заговорил хуй. При всем моем уважении к копулятивным органам вообще и к хую в частности, это было не совсем то, что я от него ожидал. Хуй отрекомендовался спецом по телкам и предложил свою помощь в решении половых проблем. И понеслась.
Если чекистов вели по жизни горячее сердце и чистые руки, а пушеров, впаривающих опиум для народа – могучие ментальные связи с боссом, то наш пубертант бодро пошел по фарватеру жизни, заручившись сакраментальным «хуй знает». Очевидно, фильм был задуман тематическим. Друг тина всю дорогу заморачивался на онанизм. Персонал клиники, куда попала его Джульетта от передозы порноколес – на бандажирование. В лучших традициях юсовской классики, время от времени с экрана громыхали заботливо оцифрованные в Dolby пердеж, мат и рыгание. К моему изумлению, это вызывало заливистый смех зала. Особенно неподдельно веселилась слабая его половина.
Пиво кончилось. Заснуть во время этой мистерии звука оказалось нереально. Поэтому я плюнул, подхватил рюкзак и отправился в бар. Следом потянулись остальные. Федрыч плюхнулся напротив, хлопнул абсента и обидно сказал: «Ну что, Шотти, приобщился к высокому искусству?». И ответить ему было нечего.
Культурное потрясение решили залить в «На Набережной». Однако по приезду выяснилось, что милый сердцу кабак навсегда закрыт. Обидно, тем более что я специально привез цифровик для увековечивания этого местечка на «Арене Кабацкой». Блин, лучших теряем. Сперва «Афанасий». Теперь вот «На Набережной».
Кстати, с пару месяцев назад какая-то блядь кричала, что «Афанасий» скоро откроется. Мол, информация проверенная, она, мол, у директора этого кабака что-то вроде любимой секретутки. Довожу до ее сведения, что она ошибается. Там уже и вывеску сменили.
Так что напиваться нам пришлось в «Молодежном», что напротив ренгачевой работы. По дороге туда мы где-то потеряли Парадайза, зато подхватили Анечку с подружкой; обмен по хорошему курсу. Позже подтянулся Рус, и мы дивно посидели. Да, темный ром там оказался вполне приличен – несмотря на баснословную дешевизну.
После чего направились в общагу, где Федрыч с нечеловеческой скоростью нажрался. Даже странно: только что сидел рядом гомо, я извиняюсь, сапиенс, и вдруг хлоп-хлоп-хлоп! бездыханное тело. Тело было взято на буксир и оттащено в комнату к анютиной подружке, месту предполагаемого ночлега. Но Федрыч, пусть и раздетый, без боя не сдался. Сперва он лег на пол и попытался заснуть. Разбуженный, корчил рожи и отказывался перебираться на свободную кровать, бо испуганная хозяйка отказалась пустить его под крыло. Затем вдруг сел в позу нетрезвого лотоса и принялся вещать рифмованную невнятицу.
Короче, ввиду невалидности Федрыча почетное место рядом с хозяйкой занял я. Федрыч же через пятнадцать минут вскочил, стремительно оделся и выбежал с воплями: «Небось, уже там сходили!». Обратно он приполз только в семь утра – за что ему большое спасибо.
Такая вот культура. И то, нефига совать любопытное свиное рыло в калашный ряд молодежной эстетики. Тем более что количество осевшего на рыле говна мешает объективно оценить уровень этого творчества как искусства. тм
|
 |
| << | февраль | >> |
| ПН | ВТ | СР | ЧТ | ПТ | СБ | ВС |
| |
|
|
|
|
1 |
2 |
| 3 |
4 |
5 |
6 |
7 |
8 |
9 |
| 10 |
11 |
12 |
13 |
14 |
15 |
16 |
| 17 |
18 |
19 |
20 |
21 |
22 |
23 |
| 24 |
25 |
26 |
27 |
28 |
|
